1. Ведь это было невозможно.
Пейринг: Кортни\Гвен (да, я сошла с ума)
Повествованиеидет от лица Кортни.

Усаживаясь поудобнее, я тяну время, как можно дальше откладывая тот момент, когда придется начать. Передвигаю карандашницу из одного конца стола в другой, поправляю и без того аккуратные стопки книг и тетрадей, медленно раскладываю ноутбук. Сегодня он загружается на удивление быстро, мне на зло. Интернет работает, и нет способов больше задержать этот момент.
«Сегодня я пишу тебе письмо, хотя тебе не требуется объяснений. Из нас двоих они нужны только мне, и ты это знаешь. И не кидаешься с оправданиями.
Я в твоей жизни – всего лишь небольшой, незаметный росчерк, сделанный даже не яркой краской. Тускло серая классика с незаметным оттенком алого, ты всегда говоришь, что стоит быть ярче, свободнее. Ты всегда говоришь действительно хорошие вещи.
Когда я впервые тебя встретила, первое впечатление оказалось не очень приятным, противоположным тому, кто ты есть на самом деле.
Внешность твоя это что-то особое, броское, яркое. Странное, антисоциальное, противоположное мне, и вместе с тем хрупкое. Непонятное, скрывающее твою личность, а в чем-то ее подчеркивающее. Не дающее читать тебя, как книгу. Отталкивающее.
Твое имя… его приятно растягивать, произносить медленно, по слогам. Оно вырывается из моих губ как облако пара в морозный день, бьет по ушам и проносится в голове легким ветром. Всего лишь имя, которое тебе не подходит. Я помню твое лицо, когда я впервые произнесла его в уменьшительно - ласкательном варианте. Я вообще люблю придавать именам новое звучание. Твое в чем-то красивое лицо приняло растерянное, удивленное выражение, потом сменилось негодованием. «Не смей меня так называть!»- это прозвучало медленно и жестоко, как удар.
Наши отношения… Нет, они не наши. Они мои, тебе было наплевать, ведь для тебя это лишь эксперимент… Лишь эксперимент, и ничего более. Глупый и никчемный. Все держалось на нашей ярости и страсти, а когда начали проявляться настоящие, более сильные чувства, все окончилось, даже не начавшись.
Гвен. Гвендолин. Гвенни. Имя так на тебя не похоже. Слишком мягкое, слишком приторное, слишком…слишком не твое. Это ведь не настоящее имя, я права?
А я ведь совсем тебя не знаю. Даже во время TD World Tour, когда мы были в одной команде и проводили вмести все время, узнала ли я что-нибудь о тебе? А он знал, он знал тебя вдоль и поперек. Единственное, что мне известно, так это то, что ты любишь горький шоколад.
Ты помнишь, с чего все началось? Разумеется нет. А я помню.
Это произошло после Aftermath, когда я увидела те кадры. Вроде бы между вами ничего не произошло, но я не выдержала и на выходе набросилась на тебя. Сначала с обвинениями, потом с кулаками.
Ты прекрасно вытерпела все это. Вот только моя физическая форма лучше твоей, и мне удалось загнать тебя в угол. Как на пленке, показанной Джеффом, ты не выдержала напора и упала под моим весом. Твои глаза впились в мои, передавая невообразимую гамму чувств… Иногда мне кажется, что у него силы воли больше, чем у меня, раз он смог устоять.
Все произошло быстро и красиво. Вот только твои отметины, красные царапины по всей спине, полуукусы и шрамы на сердце я прятала долго, очень долго. А тебе ведь все равно, или… нет? Я не знаю.
Ты, Гвендолин, вышагивая по жизни, оставляешь за собой гигантскую пропасть, куда падают все твои близкие. Черная дыра цвета твоих глаз, наркотическая зависимость к тому, что бы ты была рядом…Зависимость, которую не преодолеть, потому что не хочется.
Ты знаешь, что произошло с Коди? Хотя, откуда тебе знать. Он в психбольнице. И завела его туда ты, ты, и никто другой. А ты знаешь, из-за чего он туда попал? Сначала все было вполне безобидно: он писал тебе письма, которые не осмеливался отправить, сочинял посвященные тебе стихи. Потом долго и упорно учился рисовать, что бы суметь изображать твой облик каждый момент, видеть хотя бы не саму тебя, а твою иллюзию.
Дальше… Дальше все стало еще хуже. Целыми днями он рисовал твои портреты в соей комнате. Твое лицо было везде, на стенах, на потолку, он расписал всю мебель. Родители уже начинали за него беспокоится, но не придавали этому большого значения. До того момента, как он решил их раскрашивать.
Сиерра застала его за тем, как он вспарывал себе вены и сливал кровь в баночку с черной краской. Он выглядел до невозможности счастливо. Коди рассказал ей прелюбопытную историю о том, как он не мог найти цвет твоих глаз. Только сейчас он понял, что они черные с кровью. Кстати, с ее слов они выглядели правдоподобно.
После этого случая его и забрали в психушку. Врачи строят утешительные прогнозы, но мы-то знаем, что он не выкарабкается без тебя. Сиерра, которая и сообщила мне все это, устроилась врачом к нему в палату. Она и правда его любит.
Конечно, ты ни в чем не виновата, подумаешь, свихнулся от безумной любви к тебе. Я написала это просто так, может, ты задумаешься.
А Трент? Нет, нет, не отворачивай свой взгляд от этих слов, ведь я пишу тебе лишь правду. Тебе не стоит беспокоится, с ним все в порядке. На первый взгляд. С тех пор, как ты ушла, у него глаза стали… Мертвыми. Это заметно, если пообщаешься с ним около двух дней. А я общалась, даже стала его менеджером, он сделает хорошую сольную карьеру, я уверенна. Он о тебе часто вспоминает, правда.
Знаешь, я поняла о тебе одну важную вещь – ты не можешь быть верной. Это не соответствует твоей ветреной и свободной натуре. Ты не привыкла, что тебя загоняют в рамки, ты ненавидишь какие-либо правила. Не ври, не ври самой себе, что это не так. Ты изменяла, нет, это слишком сильное слово, не говорила правду Тренту. Та пленка… Это ведь происходило часто? Тебе нравится то ощущение, когда ты перегибаешь палку, когда рушатся чужие моральные устои, когда все летит в Тартар… Удивительно, но ему ты верна. И правда, зачем нарушать правила, когда их нет? Он понял, как тебя удержать, как заставить твою улыбку, искреннюю улыбку, появляться чаще.
Я постараюсь жить без тебя. Но мы обе знаем, что это не невозможно. Без тебя можно существовать, но не жить. Я постараюсь все забыть, постараюсь влюбиться снова, я постараюсь. Я ведь усердная, хорошая девочка, я не сдамся.
Ты пахла мятой и корицей. Необычное сочетание, тебе не кажется? Знаешь, меня не впервые посещает мысль заказать себе такие духи. Твой аромат, твой противоречиво – невозможный запах… Мне нравилось тереться носом твои ключицы и чувствовать его, такой прекрасно - ненадоедающий, свежий… Вся ты в нем.
Я плавно перехожу к завершению этого письма. Конечно, у нас что-то могло быть, но ты сама понимаешь, что это нереально. Это мечта, притом только моя. Но даже если и ты меня любишь, то все равно. Мои родители, знакомые, все, кто думают, что знают меня, будет в шоке и ужасе, решат, что я сошла с ума. А ты не сможешь это терпеть.
Поэтому сейчас я напишу единственную фразу, которую хотела написать вначале.
Забудь, ведь это было невозможно.»

2. Общие интересы
Пейринг: Кортни\Гвен\Дункан.
От лица Дункана.
После этого ужасного Послесловия на Гавайях я чувствовал себя невыразимо бесчувственным ослом. Нет, Гвен не стала, как Кортни, читать мне нотации и укоризненно молчать, нет. Но это было бы лучше чем ту медленную и мучительную пытку, которую она мне устроила. Даже не игнорировала меня. Даже не стала мне назло флиртовать с Трентом. Хуже, гораздо хуже.
Всякий раз, когда мои голубые и ее темно синие глаза встречались, она отводила взгляд со вспыхивающей в нем болью. Каждый раз, когда я к ней подходил, она делала шаг поближе к Лишоне, которая заботливо уводила ее подальше от меня. Каждый раз… Пытка, не правда ли? Видеть ее, слышать ее голос, чувствовать ее совсем рядом, на расстоянии руки, нет, меньше, ощущать ее дыхание, как только она проходит рядом. И не сметь, не мочь прикоснуться.
Целых два дня. Как вечность. Малюта Скуратофф не придумал бы лучше.
Ее черные пряди с отблесками луны на них. Ее темно синие глаза. Каждый из нас видит в них свой оттенок, но для меня это цвет ночного неба, как сейчас. Ты стоишь, прислонившись спиной к шероховатому стволу пальмы, контрастирующему с твоей белоснежной атласной кожей. В руке коктейль в изящной рюмке. В нем, как я догадываюсь, красное вино. Ты ненавидишь все эти пафосные мохито, мартини… Я знаю тебя вдоль и поперек, знаю все твои привычки и вкусы, твои страхи и надежды, твои мысли и чувства. Иногда мне кажется, что я и ты – единое целое, настолько мы похожи.
Я подхожу сзади к тебе и закрываю твои глаза руками, наклоняясь, шепчу тебе на ухо.
- Угадай, кто? – ты вздрагиваешь и узнав меня, немного расслабляешься, но не сильно. Ты хмуришься, и я могу чувствовать это интуитивно. Я бы все отдал, что бы ты мне просто ответила.
- Может, это тот дебил, что предал меня? – неважно, что ты сказала, главное – как. В твоем голосе боль, сдерживаемые с трудом слезы, твое вечное упрямство и нежелание признавать свою слабость. Я облегченно вздыхаю. Конечно, это очень, очень плохо что тебе больно, но это поправимо. Главное, что это не безразличие.
- Может, и дебил, но не предатель. – ты молчишь. Ждешь. – Прости меня, я сейчас все объясню! Только дай мне рассказать. Это все план Алехандро. Мы с ним решили флиртовать с Кортни только для того, что бы вы проголосовали против нее! Но я кое-что не рассчитал, и ушла ты. Прости, я знаю, этот план эгоистичен и просто глуп, но все же…
- ты опускаешь плечи на миллиметр, ты ведь разочарованна, я прав? Милая, маленькая Гвенни, я просто читаю твои мысли по твоим движениям. Я настолько тебя люблю, что уже не вижу границ между нашими сознаниями.
- Почему ты не сказал это мне тогда? – твой голос звучит глухо и безэмоционально. Но меня ты не обманешь: еще пару секунд, и ты уже не сможешь сдерживать слезы, и они кристальными каплями потекут по твоей матово-бледной щеке.
- Я попросил передать это Оуэна, но похоже, ему по пути попался буфет. – Я беру тебя за плечи и разворачиваю к себе лицом, но ты упрямо смотришь на песок у наших ног. Твое лицо скрывают черно-синие пряди, но слезинки в углах твоих прекрасных глаз сверкают при свете звезд. Я аккуратно беру тебя за подбородок, ты отводишь взгляд. – Малыш, прости меня, пожалуйста. – я добавляю тихим, бархатным голосом, - Ну же, солнце, улыбнись…
Ты делаешь судорожный шаг назад, резко отодвигаясь. Знакомая фигура выступает из тьмы сумерек этой ночи и со спины обнимет тебя за плечи. Целуя тебя в шею, она знакомым голосом произносит.
- Знаешь, за то время, пока ты боролся за миллион, мы с Гвенни успели о многом поговорить. И многое понять. Представляешь, после того как ты бросил меня и предал ее, у нас появились общие интересы. – В ответ на это ты разворачиваешь Кортни спиной ко мне и говоришь, глядя прямо в мои голубые глаза.
- Я очень рада, что у нас так много общего. И почему тебя так долго не было? Я начала скучать… – Дежавю, не правда ли?

3. Дункан энд ми.
от автора: мне действительно это приснилось.

Н-да… Вечер обещает быть долгим… Это мои мысли на данный момент. Знаете, пригласить панка к себе на ужин было совсем не лучшей идеей. Особенно если учесть, что у меня гигантский запас алкоголя дома… был.
Именно поэтому сейчас Дункан, выпив три бутылки афигенно дорогого вина и несчетное количество пива, полностью опустошив мой бар, проникся любовью ко всем живым существам и ко мне лично. А потом он вспомнил, что я не только хороший слушатель, но еще и Автор. Блин, зачем, зачем я это сболтнула?
Непоняли юмора? Давайте я расскажу о вселенской роли Автора в мироздании. Именно Автора, а не аффтора и не автора. А я, как назло, он и есть. Дело в том, что все, что пишет Автор в своих фанфиках, на самом дело происходит с героями. А если учесть, что в каждом фэндоме по несколько Авторов, то несладка жизнь героев. Именно на это и жаловался мне парень.
- И он.. Ик! Пррредставляешь, он пишет, что я, я! Я целую Кортни… Эту… Ик! Сте-е-ерву! – Дункан положив голову на руки повествовал о очередном Авторе, очень некстати посмотревшем Остров Отчаянных актеров. Конечно, мне его жаль, в смысле парня, не Автора, но капать мне на мозги уже три часа – это слишком. – А потом этот д-дебил меня на ней еще и жениться заставил! – взревел он и замолчал, затем посмотрел на меня мутным взглядом и почти шепотом добавил. – Это же ужас!...
- Чего ты хочешь? – твердым голосом спрашиваю я, прерывая его стоны. Зачем-то он мне все это рассказал. Панк нетвердо улыбнулся, его взгляд протрезвел и сфокусировался на мне.
- Что бы ты написала все так, как хочу я. – ухмыльнулся он. На его лице не осталось ни капли хмеля. Неужели он все это подстроил, что бы я предложила свою помощь? Гаденыш, наверняка узнал откуда-то о том, что Автор должен сдерживать свои обещания. – Даже не думай отказаться от своих слов. Косвенно ты уже пообещала написать фанфик. Поэтому врубай свой ноут и печатай. - Он встал и принес непонятно откуда взявшийся здесь компьютер. Я неохотно включила и ждала загрузки. – Давай-давай. И не смей как-нибудь запороть свое творение. Пока ты не напишешь, я не уйду. – Скрестя руки, он ждал пока откроется Ворд.
- Что тебе нужно? Конкретно. – мрачно процедила я. Мои руки замерли на старте перед клавиатурой. Дункан хохотнул.
- А ты понятливая. Пиши… - через пятнадцать минут его вдохновенного повествования и остановила его и ехидно поинтересовалась.
- Окей, Кортни, Гвен, Хезер, Линдси и Бриджит мне понятно зачем ты вводишь. Но зачем тебе Трент и Джастин? – парень почесал голову и махнул рукой.
- Ладно, с Хезер и Бриджит я палку перегнул. С Джастином тоже. Но Трент, Гвен и Кортни должны быть обязательно. – Я хмыкнула и продолжила печатать, напевая мелодию «Если б я был султан». Ну откуда мне было знать, какие фантазии у Дункана?
… Я проснулась в холодном поту в своей уютной кроватке. Три часа дня, значит пора вставать. Рядом с кроватью стоял стул с раскрытым ноутбуком. На белом экране шрифтом Times New Roman 12 была написана одна строчка: ты обещала, помнишь, Интегра?

*я буду жалеть, что высавила это*