Добавлено (14.06.2012, 21:10)
---------------------------------------------
Автор: Maks_Montana
Рейтинг: PG-15 (наверное)
Действующие лица: Майор Николай Еремеев, Трент, Гвен, еще ряд эпизодически упоминаемых героев.
Жанр: Экшен/Кроссовер/Боевик
Фандом: "Хеллсинг"
Примечание: Фик, как и первый, имеет некоторые, на этот раз совершенно незначительные, пересечения с мангой "Хеллсинг".
Статус: находится в работе.

Гораздо большее пересечение - с тем, что я выкладывал на 8 марта. Это то, что должно было появится вместо него. Это то, от чего вас уберегла Sunny. Более кровавый, более жестокий, более реалистичный вариант происходящих событий, дополненный, местами, псевдофилософскими рассуждениями.
Сейчас выкладываю первую часть, которая написана была уже давно и сейчас немного подкорректирована. Надеюсь, в дальнейшем, у этого появится продолжение.
На счет собственной оценки этого куска сейчас: суховато и банально до жути.

Приятного чтения, не забываем комментировать.

Karatel’_SS: Здесь человеческая жизнь стоит ровно один патрон...
Черный_мыслитель: Ничего оригинального ты не сказал.
Deduhka_Freid: Тоже мне, философ нашелся...
Мертвый_философ: Что ты тут забыл, мальчик? Пару книжек прочел, и думаешь, что все знаешь? Вали...

Комментарии пользователей этого форума практически всегда вызывают у меня на губах ухмылку.
Кто вы, мои судьи?
Сидите у себя в уютных комнатках, на уютных креслах, с непременной чашкой кофе, или чая, стаканом вина или чего еще, перед монитором. И резво бегая по клавиатуре пальцами, обсуждаете друг с другом и размышляете о таких «высоких материях», как ценность человеческой жизни, совесть, мораль, обмениваясь уже давно заезженными фразами, отпуская в сторону тех, кто упомянул чуть более заезженную – обвинения в банальности и всех смертных грехах...
Ха.
Вы забавляете меня.
Строите из себя маргиналов, мизантропов, социопатов... А в большинстве своем, идя вечером домой с работы, к своему ненаглядному металлическому другу, с воткнутым в него шнуром Всемирной Паутины, вздрагиваете от каждого подозрительного шороха, затравленно озираетесь, сжимаетесь в комок когда на вас идет кто-то, хоть теоретически представляющий опасность...
Кичитесь своей независимостью и отдалением от реального мира. А сами думаете, как бы протянуть о зарплаты до зарплаты. Да так, что бы хватило и на квартплату, и на вкусно поесть, и на выплату какого-нибудь кредита за машину или очередную бытовуху, которая вам нужна как воздух. Ведь именно так вам из зомбоящика нашептала очередная дива, с белоснежной, до ушей, улыбкой. С таким оскалом, от которого даже у бешеной собаки встает на загривке шерсть от ужаса и появляется разум. Ну, и конечно, несколько сотен тратите каждый месяц на свой любимый Интернетик.
Вся ваша серая, неприметная жизнь состоит из набора банальностей. И только за клавиатурой вы становитесь независимыми, сильными личностями, вознесшимися над безликой толпой...
Я вас обрадую.
Ваша жизнь не стоит и самой завалящей пули. На вас ее просто пожалеют. Приберегут для более достойной и опасной мишени.
Так что...
Вас просто прирежут. Одно стремительное движение – и вот уже вы, хрипя и задыхаясь оседаете на песок, стараясь трясущимися, уже плохо слушающимися руками, дотянуться до горла, зажать алеющий на нем длинный, с аккуратными краями, разрез. Или с удивленным видом ловите дурнопахнущую, склизкую требуху. Вашу собственную. Только что выпавшую из вашего же вспоротого нутра и, проскользнув, соскользнув с ладоней, уже падающую на землю, поднимая тучку пыли...
В общем, никто на вас не потратит самой завалящей пули. И если быстро зарежут – считайте, что вам повезло... В этих местах, откуда я обычно выхожу в сеть, вы можете умереть в тысячу раз мучительнее, страшнее и медленнее. Таким способом, что от одного пересказа действия через третьи, а то и четвертые руки, вас вывернет наизнанку...
Кстати об этом.
Из-за бедной хибарки, обмазанной глиной, с крышей из пальмовых листьев, которыми застроена эта деревенька, похожая как две капли воды на те, где мы побывали до этого, раздался пронзительный женский... нет, скорее это была девушка, лет шестнадцати, не больше, крик. Он все возрастал, под долетевший до моих ушей довольный хохот нескольких глоток, пока не вылился в единственный высокий, резкий звук, вскоре оборвавшийся. Пахнуло паленым. Мда, наш огнеметчик большой любитель тщательной внутренней прожарки пленных. Жертву буквально разрывает изнутри от чрезмерного давления.
Да, таких, как он, с баллоном огнесмеси за спиной, зажатой в руках трубой с горящим на конце огоньком, в плен не берут... Нет, не все они такие шутники, как наш. Просто их не любят в войсках противника. Как и снайперов. Сильно так не любят.
Но, я отвлекся...
Могу с уверенностью сказать, что никого из нашей веселой и шебутной компании в плен брать не будут, столкнись мы с воинской частью, если поблизости не будет офицера. Впрочем, он, взглянув на творение наших рук, скорее всего, отвернется, сделает вид, что ничего не видит, не слышит, не замечает. А может и сам, с замаху, поломав зубы, загонит дуло автомата в глотку одному из нас и нажмет на спусковой крючок. И будет неистово, в исступлении жать его даже после того, как закончатся патроны...
Нас не берут в плен.
Никогда.
Если только не нужен «язык».
И очень часто такой «счастливчик» завидует мертвым. К нему редко когда стесняются применять неконвенционные метода допроса. И начинают обычно сразу же, не особо обращая внимания на разговорчивость пленника. Даже если скажет все быстро – умирать будет медленно, порой несколько дней. И такое видел.
Ноздри наполнены таким приятным ароматом. Дым от горящих построек. Сладковатый запах паленого мяса тех, кто думал отсидеться в них, переждать рейд в надежде на то, что мы быстро уйдем...
Быстро?
Не в этот раз.
За это место неплохо заплатили. И так быстро мы его не оставим. Работу надо выполнить качественно. Тем более, если она приносит удовольствие.
А та симфония, что сейчас висит над деревней...
Гул пламени, стоны умирающих в лужах собственной крови людей. Плач маленьких детей. Истошные крики насилуемых женщин...
Просто великолепно!

Вынырнувшая из-за еще одной хибарки, до которой еще не успели добраться, смыкающие круг к центру деревни, каратели, выбежала одетая в лохмотья, прижимая что-то к груди, аборигенка. Она, скорее всего, собиралась, перебежав улицу, попытаться прорваться из ставшего жуткой реальностью Ада. Но... Очередь автомата, пущенная от бедра, прошила ее, выбивая из груди и спины небольшие фонтанчики крови.
Подошел.
Еще жива. Судорожно прижимает к груди какой-то кулек, со страхом, ужасом и презрением смотря на меня. Я буквально ощущаю все то, что она испытывает сейчас. Все те чувства, что затмили даже боль в ее прострелянном теле. Буквально слышу, как все больше учащается ритм ее сердца... Если бы она могла, сейчас набросилась бы на меня. Да, и это тоже чувствуется. Вцепилась бы своими тонкими, которые так легко сломать, пальцами, мне в шею. И попыталась бы задушить, напрягая костлявые, на которых кожа буквально висит, руки.
Но... Раны слишком серьезные. Жить аборигенке осталось недолго, не говоря уже о попытках нападения.
А ну ка.
Дернул за угол того тряпья, в который была завернута столь оберегаемая ею ноша. И тут же темный комочек покатился по песку, врезаясь мне в уши обиженным плачем. Подстреленная мной жертва взвыла в исступлении. И тут же обхватила мои ноги в надежде задержать хоть на мгновение. Удар подкованного ботинка в такое же тощее и сухое, как и ее руки, тело, прервал эти бесплодные, но такие яростные, попытки...
Да, действительно, ребенок. От силы год, а скорее – всего лишь несколько месяцев. Быстрое, отработанное за десять лет движение. Брызги крови. Оборвавшийся, так раздражающий меня, плач. Новый, еще более отчаянный, крик видевшей все матери...
Бесполезный кусок мяса.
Уже поняли кто мы?
Отбросы человечества, сброд, сборище маньяков, садистов и просто людей, не отяжеленных моральными рамками... Интересно, под какое из этих определений подпадаю я сам?
Знаете, сейчас модно жалеть всяких тварей. Маньяков-убийц, серийных насильников, безумных ученых, желающих умертвить все человечество, гениальных и жестоких лидеров, стремящихся к мировому господству... Говорить «его не поняло общество», «он стал выше стада», «он гений», «бедняжка, умер, так ничего не и не достигнув». И так далее...
Я не прошу этого...
Ибо я не гений. И не стал выше стада. А опустился, как и все, окружающие меня, еще ниже. Я, если хотите, простой падальщик. Шакал, гиена... Убивающий только тех, кто не способен оказать сопротивление. Тех, кто заведомо слабее меня, вооруженного до зубов несущим смерть железом.
Многие из нас говорят – мы не боимся смерти. Нам все уже до фонаря.
Не верьте.
Такие люди пойдут на все, на любое унижение, лишь бы сохранить свои жалкие жизни. Взрослый мужчина, хотя к таким, как мы, это понятие применимо лишь анатомически, будет выть как баба, пускать сопли и слюни, будет целовать сапоги своего палача, а то и лизать их языком, лишь бы ему сохранили жизнь. Его жалкую, никчемную жизнь, полную радости и экстаза, что вызывает чувство превосходства и страх в глазах жертвы. И ему все равно, кем она окажется. Будет ли это ребенок, маленькая девочка... Или же избитый до полусмерти седой старик. Ему просто нравится ощущать свое превосходство над ними. Свою власть...
Стоп! С чего меня вдруг понесло на откровения? Почему так резко изменилось мое настроение и понесло философствовать? Да еще и в сильно не том направлении? Чертова тварь! Опять в ее глазах я встретился взглядом со своей первой жертвой...

Майор Николай Еремеев.

Это кафе навевает такие приятные воспоминания...
Именно здесь я сидел, наблюдая за главой ордена протестантских рыцарей. Именно здесь она, сидя на залитой солнцем веранде, впервые узнала о причастности проекта «Миллениум» к происходящему по всей Англии. А ведь до того момента все думали, что он сгинул в далеком 1944 году, под Варшавой. Впрочем, все это вспоминал бы мой предшественник, Максимилиан. Для меня же это не более чем факт...
Но что-то все же повторяется.
Вновь затененное помещение. Все тот же столик. Все так же за спиной стоит... Профессор. Научный вдохновитель нового проекта. СС и Рейх пусть горят в Аду, где им и самое место. Пришло новое время. Пришло время русскому медведю показать клыки. Пришло время НКВД восстать, подобно фениксу из пепла. Пришло время знамени с серпом и молотом развеваться над павшим Лондоном и Вашингтоном... Они столько времени пугали своих детей «кровавой гэбней», «красной угрозой»... Даже синдром приобрели соответствующий. Что ж. Я позабочусь, что бы все их ночные кошмары превратились в реальность. Чтобы вновь запылал, как несколько лет назад, город. Чтобы вновь пала колонна Нельсона. Но на этот раз это сделает не заходящий на посадку дирижабль. Нет! Это будет простой русский танк. Сорок четвертая модель. Или семьдесят вторая. Без разницы. Вновь полыхнет Тауэр и здание Парламента, испытав на себе всю мощь краснозвездной артиллерии. Вновь рухнет знаменитый мост под ударами авиации и ракет... М-да, а вот с последним проблема. Аналога ФАУ-1 у меня, увы, нет. Ничего, мой предшественник оставил еще приличный запас. Надо только перекрасить...
Но это все потом. А сейчас у меня назначена встреча...
Словно отражение, напротив меня сидит девушка. Так же окунувшаяся в царящий вокруг полумрак. За ней стоит еще одна. По тому, какие взгляды она бросает из-под несколько странных, с несколькими дополнительными линзами, очков на моего сопровождающего, могу с уверенностью сказать, что работают они в одной области и с легкостью найдут общий язык, если, конечно, смогут побороть желание отправить друг друга на лабораторный стол и с удовольствием исследовать мозг оппонента. Впрочем, испачканный в крови халат говорил об этом куда красноречивее лукавого, изучающего, заинтересованного взгляда.
- Он превратился в монстра, - лицо герцогини, освещенное экраном предусмотрительно развернутого мною к ней ноутбука, вновь ушло в тень. – Монстра! Он только что зарезал практически младенца! И зачем вы мне это показываете, майор?
- Я же обещал вам подарок, Fräulein, - ухмылка на моем лице собеседницу явно насторожила. - И вы правы. Трент превратился в монстра. Безжалостного, беспринципного монстра...
- Как капитан? – уточнила она.
- Нет, - покачал я головой. - Капитан – совершенно другой. Капитан, с вашего позволения, - зверь благородный. Он не убивает стариков и младенцев без приказа, для собственного удовольствия. Он не мучает своих жертв, если на это нет приказа. И выбирает противника себе по силе, а не стреляет в связанных, избитых женщин ради собственного удовольствия...
- Зачем же вам наблюдать за ЭТИМ? – герцогиня указала на экран. Что ж, пока она пребывала в блаженном неведении...
- Потому что я хочу дать ему шанс...
- Все исправить?
- Нет, Fräulein. Что за глупости? Шанс насладиться его первой жертвой еще раз...
- Гвен?! Вы сошли с ума?!
- Наслаждайтесь зрелищем, Fräulein... – щелчок пальцев, и остановить уже ничего нельзя. И на этот раз все точно пройдет так, как было запланировано изначально...

Добавлено (15.06.2012, 17:32)
---------------------------------------------
ну, первый кусок я, помню, читала... а вот второй... какой-то он мутный. я очень даже рада, что вразумила тебя не ужасать сильную половину этого форума на фирменный праздник. как-то все ожесточенно... короче, все по стилю, да. но слишком уж кроваво. беспричинно кроваво. да и ООСом не просто пахнет, а, пардно, смердит) уж интересно, что стало с Трентом такого, что уж такой кошмар с ним стался... да и если Гвен его первая жертва... белеберда, одним словом. я окончательно запуталась. может, и дальше будет логическое разъяснение... что за форму - это можно не беспокоиться - все идеально. соотношение описаний и диалогов с экшеном - четкое. а вот содержание как-то не особо меня порадовало... но, в таком уж стиле ты пишешь))

He kissed my lips -
I taste your mouth.
He pulled me in -
I was disgusted with myself!