"Не ты". Коди через пять лет после "Осколков мироздания"

Здесь всегда отвратительный чай, после которого на языке остается противный солоноватый привкус железа. Иногда мне кажется, что повар подсыпает соду уже не скрываясь за ложью о старых трубах и извести в них. Ему ведь все равно, что со мной будет.
Но пить приходится, глотая, захлебываясь и морщась, когда горло царапают за столько лет уже опротивевшие витамины.
У меня над кроватью всегда висит табличка с кривой линией, медленно, но верно ползущей вверх. Это график, показывающий, что я выздоравливаю – медсестра долго, как дебилу, мне объясняла что это значит. Глупая, я ведь почти нормален…Почти осознаю свои действия, почти здоров, почти… Почти – слово, которое успело надоесть за эти пять лет в комнате с потолком, неумело раскрашенным под облака. Иллюзия свободы, такая же, как у всех, только более видимая. Но нужно всего лишь привыкнуть.
- Как дела? – участливо спросила Сиерра, войдя в комнату и сразу же, отработанным движением заперев дверь в коридор.
У нее открылся неожиданный талант к медицине, особенно к психологии – по ее версии. Она просто хочет быть рядом – то, что есть на самом деле. Именно поэтому девушка потратила несколько лет на то, что бы стать управляющей этой клиники. Весьма успешной, кстати.
- В порядке. – обязательно-мерзкие слова, после которых из меня опять выкачают почти литр крови - на нужды голодающих вампиров Африки, наверное, для анализов ведь надо намного меньше.
- Как хочешь. – пожав плечами, произнесла Сиерра, достав шприц и протерев мою руку ваткой со спиртом. Прохладно и неприятно, но нужно терпеть.
Мысли путаются и движутся неохотно, медленно, иногда совсем не появляясь – одни невразумительные идеи. Я думаю урывками, напрягаясь, из-за этого все вокруг скачет и будто смеется над этими глупыми усилиями. Не так ли начинается шизофрения, а, дорогие доктора?.. «Нет, не так», - качая головой, ответил мне однажды доктор. И прописал удвоенную дозу успокоительных.
Передвигаясь по комнате, делая записи в тетради, садясь рядом, аккуратно вводя иглу мне в руку, все время - Сиерра улыбается. Для нее уже праздник то, что я разговариваю, а не лежу, как прошлые несколько недель, связанный и обколотый снотворным. Кортни – а она иногда сюда заходит, может, просто из жалости, не мне важно не это. Кортни была права, Сиерра меня и правда любит.
- С тобой точно все в порядке? – обеспокоено спросила она, поправив мне одеяло. Я сел на кровати, повернувшись к ней, и с самым спокойным, даже немного радостным видом ответил.
- Да, ты же сама слышала прогнозы… Я скоро отсюда выйду, наверное.
Ложь. С милой, немного усталой улыбкой я раз за разом выдаю ложь, даже не стесняясь
Ведь я лгу из самых благих намерений, которыми, как известно, выложена дорога в ад.
А доктора, произнося длинные слова на латинском, вроде бы не врут. Они действительно думают, что от нового курса уколов и повышенной дозы витаминов я поправлюсь.
- Правда? – она чуть ли не прыгает на месте от радости, но все же не сдерживается и стискивает меня в объятиях. Несколько лет назад, я, наверное, попытался бы вырваться – но диета с повышенным содержанием кальция гарантировала, что девушка не переломает мне ребра.
Она вышла из палаты, стараясь совсем незаметно подать кому-то за дверью знак. Проходит несколько минут, и в палату почти вбежала Кортни с дежурно-приветливой улыбкой, приобнимая ее.
«Время лечит» - сказала когда-то Кортни, единственная, кто догадался, почему я на самом деле здесь. Ну не из-за рисунков собственной кровью меня сюда отправлять, правда?...
Но время оказалось всего лишь доктором с фальшивым дипломом и без лицензии на врачебную практику. Только оно способно с хладнокровной улыбкой опытного инквизитора по кусочкам отрезать поврежденный кусочек души, уверяя при этом, что все пройдет. А потом, стоит только напомнить, с притворно-сочувствующим лицом тыкать пальцем в никогда не заживающую рану. А это больно, очень.
Она пришла – мысль, абсолютно никакая и при этом самая важная, билась внутри.
- Эмм… Привет. – смущенно пробормотала Гвен, присев на край кровати. Я затаил дыхание, чувствуя, как завтра на тестах полетят в тартары все утешительные прогнозы. Нет, я не сумасшедший, что вы… Я просто до боли, до одержимости лю…
- Привет. – улыбаясь, произнес я. Где-то сбоку Сиерра ревниво стиснула пальцами мою ладонь, но это мелочи. Она-она-она…- Да ты не бойся, я не буйный. – со смешком выдавил я, когда она с интересом начала рассматривать комнату. – Не укушу, правда.
Конечно, не укушу. Ее кусать нельзя. Рядом с ней можно только сидеть, украдкой вдыхая запах мокрых волос – на улице идет дождь, который пахнет дорожной пылью и свежестью. Ее можно вспоминать, но нельзя рассказывать об этом. И тем более нельзя говорить правду.
- А ты не теряешь чувства юмора. – хмыкнула Гвен, внезапно посерьезнев. Посмотрев мне в глаза (какие у нее глаза… Черные, с каким-то кровавым оттенком…) она спросила. – Скажи, только честно: это ведь я виновата, да?.. - Кортни рядом с ней вздрагивает – значит, это она проболталась…
Опять они, опять дурацкие благие намерения. «Ради ее блага» – всего лишь отговорка. «Ради ее блага» - самая веская на свете причина молчать. Но не врать, нет, врать – это низко. Это подло, пусть даже из самых благих намерений. Ради ее блага…
Давайте я сейчас скажу правду, а?.. Расскажу о том, кого и с кем я вижу по ночам (Кортни?! Черт возьми, да чем она лучше меня?!..) Скажу то, что она на самом-то деле совсем не хочет слышать.
- Нет. Не ты. – с усталой улыбкой выдавил я, не отрывая взгляда. Ради нее, только ради…
Не ты. Не ты должна услышать правду. Потому что я хочу, что бы хотя бы один из нас мог жить спокойно.